Мнение Выборы при живом отце Зачем уходит президент Туркмении и что он оставляет своему сыну Кирилл Кривошеев
В новостную повестку совершенно неожиданно ворвалась Туркмения — страна, о которой на постсоветском пространстве говорят меньше всего — а если и говорят, то не всерьёз. В основном СМИ любят писать про странные запреты или культ личности непогрешимого президента Гурбангулы Бердымухамедова. Но теперь, когда там в экстренном порядке (всего за месяц) готовят досрочные президентские выборы, хотя нынешний лидер жив и здоров, стоило бы оценить ситуацию в стране трезво. Преемник Бердымухамедова очевиден — это его 40-летний сын Сердар. Но зачем президенту вдруг понадобилось передавать власть, не дожидаясь плановых выборов 2024 года? Тем более что даже на тот момент Гурбангулы Бердымухамедову будет только 67 лет. По меркам политиков в Центральной Азии это совсем не тот возраст, когда стоит уходить на покой.
С уверенностью ответить на этот вопрос невозможно. Как и любое рассуждение о Туркмении, это будет напоминать индийскую притчу о слоне и пятерых слепцах. Журналистов в страну пускают только в составе официальных делегаций, например, Лаврова или Матвиенко, и очевидно, что они успевают побывать разве что в правительственном квартале, дорогом отеле и аэропорту. Оппозиционные СМИ, работающие из-за рубежа, конечно, пытаются показать неприглядную изнанку, основываясь на рассказах своих же читателей, но составить из них цельную картину тоже невозможно.
Последний яркий инфоповод из Ашхабада был весной 2020 года, когда власти утверждали, что никакого коронавируса в их стране нет и быть не может, а Аркадаг (титул Бердымухамедова, означающий «Покровитель») рекомендовал гражданам на всякий случай окуривать дома дымом гармалы — ядовитого растения, которое применяется в народной медицине. С огромными мучениями в страну удалось въехать комиссии ВОЗ, но сенсационного разоблачения не вышло — всё уперлось в принцип уважения к суверенитету стран-участниц и доверия к официальным данным.
До этого, примерно в 2018 году, официальные СМИ Туркмении (а других там нет) развлекали публику сообщениями о том, что Аркадаг вместе с внуками написал рэп. Или приехал на завод и дал инженерам ценный совет по улучшению конструкции машины. Или приехал в воинскую часть и, разумеется, показал лучший результат по стрельбе. А ещё президент — автор множества книг: про лошадей, лекарственные растения и многое другое.
Сейчас объявленный туркменский транзит сравнивают с казахстанским, но эта соблазнительная аналогия — неточная. В Казахстане стремление Назарбаева плавно передать власть было очевидным — ещё в 2017 году он начал конституционную реформу, явно под более слабого преемника. Сама необходимость транзита тоже была бесспорна, учитывая возраст лидера. А вот прошлогоднее назначение Сердара Бердымухамедова вице-премьером, конечно, было шагом вверх по карьерной лестнице, но не предвещало столь скорых перемен. Семейственность — норма для стран Центральной Азии, а значит, удивляться попросту нечему. Внимание могли привлечь разве что январские визиты Сердара в Иран и Узбекистан — в одиночку, без отца. Но и это вряд ли можно было считать однозначным сигналом.
При этом предположение, что туркменский транзит решили провести пораньше, опасаясь повторить ошибки Казахстана и особенно Узбекистана, выглядит вполне логичным. Если Назарбаеву, который ушёл, но сохранил политический вес, протестующие кричали «старик, уходи», то Бердымухамедов, посадив на президентский пост сына, ещё будет совсем не стариком. Да и у Сердара, который, по слухам, тихий и неамбициозный человек, едва ли будет соблазн вырваться из-под контроля отца раньше, чем это случится по естественным причинам.
Собственно, то же самое готовит президент соседнего Таджикистана — Эмомали Рахмон. Его сына Рустама тоже заранее знакомят с зарубежными лидерами и назначают на важные посты, но передавать бразды правления пока не решаются. Хотя сам Рахмон старше Бердымухамедова — ему в этом году исполнится 70, его сыну только 34 года, а столь молодых правителей на постсоветском пространстве просто не было. Поэтому пока что эксперты полагают, что Рустам выдвинется в президенты лишь в 2027 году — когда его отец честно досидит свой пятый срок.
Таким образом, история с Туркменией учит тому, что не стоит обращать слишком большое внимание на созданный политиком образ. Следуя формальной логике, у Бердымухамедова есть все основания провести транзит именно сейчас. Но эксцентричность туркменского лидера просто не позволяла оценивать его действия так, как мы бы оценивали другого автократа. Когда президент награждает силовиков книгой собственного авторства, а те прикладывают её ко лбу, как святыню, — это, к сожалению, затмевает все здравые рассуждения.
Конец китайской «ипотеки»
Описывая трудности, с которыми может столкнуться молодой лидер Туркмении Сердар Бердымухамедов, эксперты перечисляют типичные для восточных стран кланово-племенные противоречия. Мол, власть в Ашхабаде принадлежит племени текинцев, но есть и другие, которые могут воспользоваться моментом для передела пирога в свою пользу. Но этот сценарий был бы более вероятным, если бы Аркадаг был стар, а это, как мы знаем, не так.
Ещё сложнее поверить в пробуждение какого-то народного недовольства и протестное голосование хотя бы в некоторых местах. Опять же вспоминается Казахстан, где в 2019 году в печально известной Алма-Ате были отдельные «интеллигентские» участки, где вместо Токаева побеждал оппозиционер Амиржан Косанов. Но даже такая электоральная революция районного масштаба невозможна в Туркмении. Тем более что хоть сколько-нибудь активных альтернативных кандидатов просто не допустят.
Иными словами, Бердымухамедову-младшему предстоит крепнуть на руководящем посту практически в тепличных условиях. А значит, освобождённый от внутриэлитной борьбы, он теоретически сможет заняться какими-то внешнеполитическими вопросами.
Как известно, основу экономики Туркмении составляет экспорт газа, но не на Запад, а на Восток, причём постоянно наращивая объёмы. В 2021-м по газопроводу из Туркмении в Китай прошло 34 млрд кубометров, в то время как по российской «Силе Сибири» — только 13 млрд «кубов» (но нужно учитывать, что эта ветка только начинает работать, в ближайшие пару лет объёмы сильно возрастут). Совсем небольшие объёмы туркменского газа, 5,5 млрд «кубов», покупает «Газпром» — но только чтобы подстраховаться для выполнения обязательств перед европейскими покупателями.
Газопровод Туркмения — Китай строился на китайский кредит, который Ашхабад планомерно выплачивал с 2009 года, выделяя деньги с продажи того же газа тому же Китаю. Самим туркменам при этом приходилось жить впроголодь — как семье, которая платит неподъёмную ипотеку. Но летом 2021 года в Туркмении заявили, что весь долг в $8 млрд погашен. Жить лучше от этого в стране не стали, но появилась новость о выделении $67 млн на разработку новых месторождений. А раз так — то надо искать и средства доставки газа до покупателя. И этим наверняка будет заниматься Сердар.
Недостроенные трубы благополучия
Один из авантюрных, почти нереализуемых проектов, в котором уже много лет участвует Ашхабад, — это газопровод ТАПИ, который должен пройти из Туркмении в Индию, через Афганистан и Пакистан. Почему в его реализацию мало кто верит, объяснять не нужно. Однако буквально в январе правительство «Талибана» (организация признана в РФ террористической, деятельность запрещена) договорилось с туркменскими коллегами, что работы на афганской территории могут начаться уже в марте. Но даже если и так, путь до Индии всё равно остаётся неблизким, а обстановка в Афганистане и на индо-пакистанской границе — не слишком спокойной.
Поэтому чтобы всерьёз, а не только в фантазиях диверсифицировать экспорт газа и не зависеть от одного Китая, Ашхабаду придётся искать путь на Запад. Эта идея далеко не нова, даже имела своё название — проект «Набукко». Он предполагает прокладку газопровода из Туркмении до Германии через Азербайджан и Турцию. Идея выглядит реалистичной, особенно сейчас, когда азербайджанский «Южный газовый коридор» уже запущен и поставляет газ прямо к итальянскому берегу Адриатического моря. Но чтобы попасть в эту трубу, туркменский газ нужно довести до азербайджанского берега. Лучше всего — по дну Каспийского моря.
Теоретически Европе выгоден такой проект — не зря же западные лидеры постоянно говорят о необходимости снижать зависимость от «Газпрома» и хвалят Азербайджан за его весьма скромный вклад в диверсификацию поставок (если Россия в лучшие годы поставляла в Евросоюз свыше 170 млрд «кубов», то Азербайджан — только 6 млрд, которые распределяются между балканскими странами). При этом Туркмения с её огромными разведанными запасами могла бы легко отхватить у «Газпрома» весьма ощутимую долю европейского рынка и стать существенным конкурентом.
Однозначно поддержать строительство Транскаспийского газопровода в Евросоюзе не могут уже много лет, то называя идею перспективной, то снова откладывая её в долгий ящик. К слову, несмотря на всю закрытость Ашхабада, между ним и Евросоюзом существует совместный комитет, который провёл последнюю видеоконференцию в октябре. В ней принимали участие и руководители нефтегазовой отрасли.
Когда в 2018 году пять прикаспийских стран (Россия, Азербайджан, Иран, Туркмения и Казахстан) подписали конвенцию по Каспийскому морю, это сочли шагом, который приблизил появление Транскаспийского газопровода, потому что правовая база для его строительства стала более ясной. Однако де-факто помешать строительству можно, сославшись на риски для экологии. И у России есть мотив поступить именно таким образом, чтобы не пустить на рынок конкурента.
Альтернатива Транскаспийскому газопроводу теоретически есть — она запущена лишь в январе текущего года. Это поставки туркменского газа в Азербайджан через север Ирана, правда, их объёмы пока что смешные — 1,5–2 млрд «кубов» в год. Но, разумеется, это может быть лишь началом.
Если сложить все перечисленные выше факторы в одну картину, то становится ясно, что Бердымухамедов-старший отдаёт пост своему сыну в очень ответственное время. Жившая на протяжении многих лет в нищете, Туркмения наконец-то стоит на пороге нового этапа. Ярмо китайского кредита, если верить властям, сброшено, и появились силы для выхода на новые рынки. Учитывая имидж эксцентричного деспота-весельчака, который одной рукой играет на гитаре, а другой бросает граждан в тюрьму и по надуманным предлогам запрещает выезд за рубеж, это явно не будет простой задачей. Любые отношения Туркмении в Европе обязательно будут тесно связаны с вопросом о правах человека, с которыми в стране всё плохо. Например, во всемирном рейтинге свободы прессы Туркмения занимает третье место с конца — перед Эритреей и Северной Кореей.
Очевидно, что ни одна западная страна не воспримет транзит власти в Туркмении как демократическое преобразование. Тем не менее какой-то интерес к Сердару там проявят наверняка. В политике бывает, что даже незначительное событие становится импульсом для весьма весомых изменений. Импульс, который решил запустить Ашхабад, — это молодой выпускник Дипломатической академии МИД России, который успел поработать в Женеве, возглавлял отдел европейских стран МИД Туркмении и отметился в Государственном агентстве по эксплуатации и обороту нефтегазовых средств. Судя по резюме и поставленным задачам, Сердар Бердымухамедов неплохой кандидат на свою должность. Но сможет ли этот импульс сломать на своём пути все препоны, станет ясно лишь через год или два.
